Еще за пять минут до начала в маленьком лектории книжного магазина было не так уж много слушателей.
Основной контингент составляли студенты журфака, журналисты и просто люди, пришедшие посмотреть на человека из телевизора.
 |
| Вот он, улыбается. А Рейтер что-то ищет под столом |
Суть обсуждения можно свести к нескольким тезисам:
- "существует конъюнктурная журналистика и журналистика". Конъюнктурная журналистика связана с удовлетворением потребностей (в широком смысле) любой группы интересов. Это могут быть потребители, власть... кто угодно;
- социальная журналистика, зародившаяся в годы перестройки, органично вросла в журналистику глянцевую. Сейчас происходит возрождение социальной журналистики, что, в первую очередь, связано с широким распространением интернета. Это явление и именуется "новой социальной журналистикой";
- самый яркий социальный журналист последнего времени - Алексей Навальный;
- социальная журналистика отсутствует не только на телевидении, но и во многих глянцевых журналах (за исключением журнала Эсквайр - ведь там работает Светлана Рейтер) во многом из-за нежелания рекламодателей размещать рекламу рядом с социальными материалами;
- не очень часто, но все же случается так, что после публикации в блоге или каком-либо журнале, социальную проблему в каком-то отдельном учреждении или районе удается решить. Подобные явления укладываются в "теорию малых дел", частным случаем которой является деятельность социальных журналистов.
После выступлений Лошака и Рейтер, продолжавшихся не менее часа, начались вопросы из зала. Я задал два вопроса:
- Не являются ли передачи "Дежурная часть" и "Чрезвычайное происшествие" формой социальной журналистики на современном телевидении? (Смех в зале, аплодисменты, крик Лошака: "Нет, боже упаси"!)
- Мы говорим о социальной журналистике, но не следует ли говорить о социально-политической журналистике? Поскольку какую бы мы проблему не взяли, все упирается в политику, потому что система не работает.
На это Андрей Борисович ответил, что проблема усыновления детей, проблемы аутистов и т.п., не являются проблемами политическими. Однако затем признал, что проблемы эти во многом порождены бездействием государственных институтов. Но, вместе с тем, Лошак предостерег от перерастания журналиста в политика, указав на Шендеровича, который, по его мнению, был прекрасным журналистом, но теперь весь ушел в политику.
После официального завершения дискуссии я подошел к Андрею Лошаку, который беседовал с окружившими его молодыми людьми. В этот момент он объяснял, почему он занялся маргиналами.
- Для меня реальность журналиста немножко эластична. Мне скучно общаться со скучными людьми, с обычными людьми. Обыватель неинтересен. Обыватель - это провал по картинке и плохой синхрон. Мне интересны более острые проявления.
Тут вмешался я:
- А как вы оцениваете, занимаясь антифа, вы были максимально объективны или был момент, когда вы слишком проявляли симпатию к ним?
- В каких-то моментах я не сдержался. Я безусловно испытываю к ним симпатию. И они приятнее мне чем...
- Чем их противники?
- Нет, не в этом дело. С противниками вообще всё понятно. Чем рядовая молодежь в целом. Но это не должно быть очевидно в том, что ты делаешь как журналист. И, наверное где-то... Были упреки от коллег, что где-то в своем фильме я все-таки перегнул палку. Должно быть чувство меры. Как только пережимаешь, у зрителя начинается отторжение. Пропагандировать свои взгляды, свою позицию нужно очень умело.
- А есть какая-то тема, за которую вы ни за что бы не взялись? Из общественно-политической жизни, например.
- Много. Например, я не стану ничего делать про политику. Мне этот мир противен и не интересен. И в нем скучно находиться. Там мертвечина какая-то.
- Вы имеете ввиду официальную политику?
- И не официальную тоже. Ничего интересного там не происходит и лезть в это не интересно. Другое дело, что сейчас настолько ситуация политизирована, что какую социальную тему ты ни возьмешь - она моментально вырастает до политики. Потому что всё связанно с происходящей на наших глазах деструкцией, с разложением этого монстра государственного.
После официального завершения дискуссии я подошел к Андрею Лошаку, который беседовал с окружившими его молодыми людьми. В этот момент он объяснял, почему он занялся маргиналами.
- Для меня реальность журналиста немножко эластична. Мне скучно общаться со скучными людьми, с обычными людьми. Обыватель неинтересен. Обыватель - это провал по картинке и плохой синхрон. Мне интересны более острые проявления.
Тут вмешался я:
- А как вы оцениваете, занимаясь антифа, вы были максимально объективны или был момент, когда вы слишком проявляли симпатию к ним?
- В каких-то моментах я не сдержался. Я безусловно испытываю к ним симпатию. И они приятнее мне чем...
- Чем их противники?
- Нет, не в этом дело. С противниками вообще всё понятно. Чем рядовая молодежь в целом. Но это не должно быть очевидно в том, что ты делаешь как журналист. И, наверное где-то... Были упреки от коллег, что где-то в своем фильме я все-таки перегнул палку. Должно быть чувство меры. Как только пережимаешь, у зрителя начинается отторжение. Пропагандировать свои взгляды, свою позицию нужно очень умело.
- А есть какая-то тема, за которую вы ни за что бы не взялись? Из общественно-политической жизни, например.
- Много. Например, я не стану ничего делать про политику. Мне этот мир противен и не интересен. И в нем скучно находиться. Там мертвечина какая-то.
- Вы имеете ввиду официальную политику?
- И не официальную тоже. Ничего интересного там не происходит и лезть в это не интересно. Другое дело, что сейчас настолько ситуация политизирована, что какую социальную тему ты ни возьмешь - она моментально вырастает до политики. Потому что всё связанно с происходящей на наших глазах деструкцией, с разложением этого монстра государственного.
